Есенина заказывали?
Сериал “Есенин” я ждал со смешанным чувством. С стороны, заранее можно было предсказать, что авторы сделают упор на “антисоветскость”, на версию убийства Есенина и противопоставление Есенина большевикам. Но я ждал хотя бы элементарного соблюдения исторических реалий, хотя бы внешнего следования общеизвестным фактам биографии, пусть и с известной долей художественного вымысла, если он, конечно, явно противоречит действительности. Увы, ожидания сбылись. Вот после драки в кафе “Домино”, вызванной скандальным чтением некоторых нецензурных мест “Сорокоуста”, с таким смаком озвученных Безруковым, сериального Есенина доставляют в милицию, которую создатели фильма не отличают от ВЧК. Здесь, в ужасном подвале, его ждет страшный чекист, выписанный такими красками, что он вполне может конкурировать с лучшими образцами чекистов голливудовских времен “холодной войны”. Палач злобно допрашивает Есенина, обвиняя его в нарушении статей Уголовного кодекса. Автору сценария Валуцкому невдомек, конечно, что УК РСФСР вошел в силу 1 июня 1922 года, а в 1921 году (к этому времени относится данный эпизод) его просто не существовало в природе. Раньше, в клятое советское время, при съемках исторического фильма было необходимо привлечение специалиста-консультанта. Теперь этого не нужно: побыстрее, покруче — “пипл схавает” и не подавится. Впрочем, для выяснения факта наличия УК в 1921 году не требуется консультанта, достаточно просто элементарной исторической грамотности, простейшей проверки фактов. А вот Есенин путешествует в поезде и в пути узнает о смерти Блока. Камера демонстрирует нам газету за 7 августа. Все вроде бы верно. Блок и в самом деле умер 7 августа, только не 1922-го, а 1921 года. Но нашим серийным “творцам” это без разницы. Еще эпизод. Есенин сходится с Айседорой Дункан, которая преподает советским детям искусство танца. Ну ладно, неважно, что Дункан к тому времени было 43 года, она была довольно располневшей женщиной с коротко остриженными крашеными волосами. Простим и то, что Шон Янг, несмотря на все свое обаяние, танцевать не умеет абсолютно. Это действительно мелочи, в них, допустим, художественный вымысел. Но вот что советских детей 1922 года могут изображать современные упитанные и розовощекие московские ребятишки, хорошо одетые и ухоженные, — это уж чересчур! Страна еще не оправилась от Гражданской, голод, катастрофическая нехватка всего необходимого, включая дрова, а здесь все залито электричеством и такие пухленькие ангелочки! Пожалуй, было бы вернее привлечь для съемок голодных и больных детей из какого-нибудь современного провинциального детского дома. Заодно авторы сериала полюбовались бы на последствия властвования своих хозяев, заказавших им такого “Есенина”. Избиение поэта, история с “уткой”, подсаженной ему в камеру, выкрики из окна особняка: “Бей большевиков, спасай Россию!” — тоже выдумки. Нет таких фактов в биографии Есенина, как бы об этом не мечталось авторам сериала. В эпизоде на пароходе ухо нашего американизированного зрителя с восторгом уловило из уст пьяной Дункан знакомое “фак ю!”. Как приятно обывателю узнать, что великие — “обычные люди”, они тоже ссорятся, матерятся, напиваются. То есть гений и пошлость — вещи совместимые. В Америке Есенин — Безруков расстраивается от того, что о нем пишут чушь в газетах, и гневно восклицает: “На хрена я сюда ехал?!” Единственное, что его волнует, — популярность! В Есенине — Безрукове нет никакой мыслительной деятельности, нет никакого душевного надлома, только пьянки-гулянки, веселье и истерические обиды на большевиков. Его поэтический дар — игрушка, упавшая с неба, слепое везение. За внешней жизнью поэта, светскими сплетнями, за постельными сценами авторы не смогли (да, судя по всему, и не собирались) увидеть напряженной жизни израненного сердца, работы ума, огромную жалость и любовь к людям, к своей стране, ко всему человечеству. Есенин — Безруков мелок и жалок. Бандит Саша Белый — это не поэт Андрей Белый. А Сергей Безруков и близко не подобрался к тому, чтобы почувствовать Сергея Есенина. 1923 год, Берлин. Об известии, что Ленин плох, “с мозгами плохо”, сериальный Есенин цинично отзывается: “А когда у большевиков было в порядке с мозгами?” Интересно смотреть, как авторы переделывают Есенина “под себя”, под свои приспособленческие взгляды. Будто совсем не Есенин писал в “Стансах”: ...Что имя Ленина Шумит, как ветр, по краю, Давая мыслям ход, Как мельничным крылам... Есенин — не Евтушенко и не Вознесенский, которые сочиняли в зависимости от конъюнктуры. Он предельно искренен в своих стихах. В своей коротенькой автобиографии он сам указывает: “Что касается остальных автобиографических сведений — они в моих стихах”. И на них надо в первую очередь опираться в создании его образа, а не лепить из сплетен и вымыслов удобную для себя фигуру меленького, насквозь фальшивого поэтишки, безбожно перевирая исторические факты, письма, даты. Есенин — Безруков совершенно отвратительно спрашивает у своего отражения в зеркале: “Не надоело по заграницам?” — и отвечает с кокетливой писклявостью: “Не надоело!” И опять ложь! Его письма домой, к друзьям, к родным пропитаны тоской по Родине, по России, отвращением к капиталистическому Западу. Вот отрывки из заграничной переписки Есенина. Из письма Есенина (1922 год): “ Только за границей я понял совершенно ясно, как велика заслуга русской революции, спасшей мир от безнадежного мещанства ” . А вот из письма 1923 года: “ ...я еще больше влюбился в коммунистическое строительство. Пусть я и не близок коммунистам как романтик в моих поэмах, — я близок им умом и надеюсь, что буду, быть может, близок и в своем творчестве ”. Из письма Есенина Мариенгофу: “. ..Милый мой, самый близкий, родной и хороший, так хочется мне отсюда, из этой кошмарной Европы, обратно в Россию, к прежнему молодому нашему хулиганству и всему нашему задору. Здесь такая тоска, такая бездарнейшая “северянинщина” жизни, что просто хочется послать это все к энтой матери ” . Есенин — Безруков пренебрежительно отзывается о русских мужиках: “Тупые, жадные, дремучие”, “Не вашей я породы”, “Дубье беспросветное”, “Чужое добро по норам растаскиваете”. Будто и не писал настоящий Есенин о дворянах (кстати, в 1924 году), о чьем добре так жалеет киноклон: Мы придем, придем! Мы возьмем свой труд. Да по плеши им, Перевешаем! Монархия! Зловещий смрад! Веками шли за пиром пиры, Промышленникам и банкирам... Интересный момент — в сцене, где Безруков костерит мужиков за то, что они “растащили дворянское добро”, он предельно искренен. Он так и пылает ненавистью богача к потенциальным “грабителям”. Ну что ж, бытие определяет сознание. И для того чтобы сыграть Есенина, нужен не “новорусский” актер на “мерсе”, слезливо обнимающий березки, а человек, приближенный к Есенину по мироощущению, бессребреник, чистый, честный. Человек, который посвятит огромное количество времени изучению жизни поэта, его творчества, а не наведению внешней похожести перед зеркалом. …В финале нам стала понятна “версия” авторов сериала: Есенина убили “троцкисты”! Преступная троцкистско-зиновьевская клика, с сионистским душком, уничтожила великого русского поэта! Такое даже тов. Сталину не пришло в голову в свое время. Куда ему до Безрукова с Валуцким! Кстати, сценарист после показа финальной серии сказал: мол, руку на отсечение не дам, что все так и было, но нашу версию нельзя и опровергнуть! Замечательная позиция, только тут и опровергать-то нечего. Весь сериал — злостное (или невежественное) искажение исторических фактов, не подкрепленное ничем, кроме авторской фантазии. Создатели фильма были столь ленивы, что не удосужились даже проверить даты важных исторических событий или написания стихотворений, что уж говорить о какой-то серьезной научной, архивной работе. А вообще метод работы наших “сценаристов” меня умиляет. Логика такая: “Зачем Есенину вешаться, если у него был револьвер?” “Но револьвера-то не было”, — возражает специалист, посвятивший лет 20 своей жизни изучению жизни Есенина. “А его утащил Эрлих!” — выкручивается наш сценарист. “Но позвольте, какие ваши доказательства?” — бормочет шокированный специалист. “А что, разве Эрлих не мог этого сделать? Докажите, что не мог!” — напирает “историк новой волны”. Пять с плюсом за напор и наглость. Закадровый мужественный голос в конце каждой серии сообщает нам интереснейшие факты. Причем доказательность как в том анекдоте о Доренко: “В тайге упал Тунгусский метеорит. Сожжены сотни гектаров реликтового леса. Уничтожены посевы, скот, пострадали люди. Вы спросите, при чем же здесь Лужков? А Лужков, как всегда, ни при чем”. Наш же голос излагает примерно следующее: “Очевидцы утверждают, что чемоданы в комнате Есенина были открыты. Кто их открыл? Если Есенин, то зачем? А если не он, то уж не чекисты ли? А если чекисты, то что они искали? Уж не телеграмму ли Зиновьева? А не из-за нее ли его убили?” Вообще-то элементарные логические принципы требуют сначала доказать одно утверждение, а потом переходить к другому... И все же небольшая польза от этой киноподелки есть. У кого-то сериал пробудит интерес к поэзии, к политическим фигурам того времени. Умные люди, даже молодые, смогут самостоятельно во всем разобраться и выработать более или менее объективную, правдивую точку зрения. Нужно думать, учиться, искать! И хватит безропотно глотать пищу истории, пережеванную нашим неподкупным ТВ.
